Воспитание без манипулирования

Елена Николаева

Воспитание без манипулирования

Серия «Родителям о детях»

© ООО Издательство «Питер», 2017

© Серия «Родителям о детях», 2017

* * *

Введение

Пороки входят в состав добродетели, как ядовитые снадобья в состав целебных средств.

Козьма Прутков

Все наши начинания связаны с надеждой на то, что именно они принесут нам счастье (иначе зачем бы мы это делали?). И все наши начинания строятся на наших иллюзиях, как замки на песке. Иллюзии быстро рассеиваются, но «процесс пошел», и что-то со всем этим нужно делать, чтобы хоть как-то завершить, поскольку уже вложено множество усилий и упований.

Самая большая иллюзия состоит в том, что наши дети родятся удобными и приветливыми, похожими на молчаливых пупсов, глядящих на нас с фотографий семейного фотоальбома. Они будут вежливо слушать нас, когда мы искренне постараемся донести до них важные для нас вещи, они будут растворяться в пространстве, когда мы устанем и захотим тишины, и, конечно, они не будут стремительно меняться, заставляя нас постоянно к ним приспосабливаться.

Мы вообще об этом не думаем. Вокруг полно знаков, подтверждающих, что все будет легко. Во-первых, мы сами выросли и помним, что с нами было просто. Во-вторых, нам постоянно попадаются родители с радостными детьми. Да, мы регулярно видим в магазинах на полу малышей, выпрашивающих у своих родителей очередные игрушки, и орущих младенцев в колясках. Но очевидно, что у этих детей плохие родители, которые не могут правильно растолковать детям, как себя надо вести. Мы-то будем хорошими родителями… И все спокойно объясним.

Вспомните трагедию, которая постигла Л. Н. Толстого. Он решил воспитать себе жену – видимо, проанализировав несчастные и счастливые семьи, которые предварительно тщательно описал. Теоретически все казалось очень логичным: нужно обучить жену делать все правильно (со своей точки зрения) и потом просто жить долго и счастливо. Для эффективного осуществления проекта необходимо взять податливый и хорошо обучаемый материал (мы помним, что Бог с этой целью взял ребро, будучи уверенным, что ребро не сможет иметь своего мнения). А это означает, что будущая жена должна быть молоденькой и послушной девочкой, которую следует методично натаскивать на определенные вещи. Толстой именно так и поступал, не замечая, однако, как сам при этом менялся в сторону, противоположную своим исходным представлениям. Более того, он не просто менялся, но менялся стремительно, все более и более отдаляясь от того образа, который создал сам в другом возрасте и с другой картиной мира. Конец известен всем, и он очевиден: уже стариком Толстой был вынужден бежать от идеального создания собственных рук.

При этом огромное количество семей, в которых люди не ставят перед собой столь высоких задач, как воплощение своих иллюзий в супруге, действительно живут долго и часто счастливо. Потому что можно приспособиться к другому человеку, пускай даже обладающему недостатками, свойственными всем людям, но к себе, идеально нарисованному в своем воображении, приспособиться нельзя.

Проблема состоит в том, что, внушая ребенку свои идеальные представления, мы своими действиями одновременно формируем в нем реальные поведенческие стереотипы, которые часто весьма далеки от того, о чем мы осознанно мечтаем. И они тем надежнее закрепляются в ребенке, чем сильнее горит в родителе страстное желание выступить в роли демиурга, творящего человеческую душу, собственными руками замешивающего это душевное тесто и затем формирующего готовый облик ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ СВОЕМУ. Даже Богу его творения часто не нравились и приходилось их регулярно топить.

Мы хотим, чтобы ребенок был честным, но постоянно лжем сами, в том числе и ему. Мы хотим, чтобы он учился хорошо, но забываем, когда сами интересовались новостями науки. Мы хотим, чтобы он достиг успеха, но не прикладываем никаких усилий, чтобы просто освоить что-то новое. Мы хотим, чтобы ребенок дружил с теми, кто нравится нам, но душой тянемся к встрече со старыми товарищами, при этом вздыхая в ожидании «нужных друзей».

Есть и вторая проблема. Часто родители хотят, чтобы их ребенок стал таким же энергичным, как они, таким же волевым, как они. Они забывают, что в ребенке только половина генов относится к их геному. У ребенка другая душевная организация просто потому, что он творение не одного человека – мужчины или женщины, – а двух. В нем сложным образом переплелись черты отца и матери, а за счет высказываний и поведения родителей встроены также и характеристики их предков.

Наконец, есть еще одна проблема. Нам кажется, что ребенок рождается слабым и беззащитными и что именно мы решаем, каким он будет. Но нужно помнить, что эта реальная беззащитность и слабость – важнейший эволюционный инструмент, который возник, чтобы ребенок мог управлять взрослыми. И если взрослый расслабится, то именно ребенок будет контролировать их взаимодействие, но не потому, что он монстр или плох от рождения, а потому, что таковы эволюционные механизмы, позволявшие выжить лишь тем, кто силен (не обязательно физически, но часто именно психологически).

Когда-то взрослые заставили нас научиться тому, что они считали важным, теми средствами, которые сами освоили в детстве, и теперь мы точно так же считаем возможным применять насилие по отношению к собственному ребенку, поскольку мы-то точно знаем, что поступаем правильно. Однако наши насильственные действия встречают сопротивление, а потому конфликт неизбежен.

Что же делать? Особенно в тот момент, когда мы торопимся на работу, поезд или самолет, а ребенок упирается рогами и вопит, что не наденет это платье или эти колготки? Или он лежит на полу супермаркета и орет так, что у покупателей и продавцов лопаются барабанные перепонки. На нас смотрят сотни людей… И так хочется, чтобы все подумали, что это не наш ребенок!..

А если повзрослевшая девочка утверждает, что она выйдет замуж только за этого молодого человека (нам даже страшно смотреть в его сторону), а не за другого? Мы-то с вами знаем, что она испортит себе жизнь, и мы должны спасти ее.

Иногда нужно действовать быстро. Погружаться в самоанализ в подобных ситуациях и вспоминать свои отношения с мамой и папой – весьма непродуктивное и бессмысленное занятие: как и любой конфликт, который не разрешился мгновенно, наш конфликт будет нарастать с каждой секундой, поскольку, почувствовав в нас слабину, ребенок все больше и больше будет входить в роль, призывая в свидетели окружающих людей: пассажиров в транспорте, покупателей в магазине и т. д.

Мы предлагаем другой путь. В момент развертывания подобной конфликтной ситуации некоторые методы манипуляции позволят быстро прекратить ее. Но затем, уже в другой обстановке и в другом состоянии, необходим разговор с ребенком, в котором будут объяснены принципы совместного проживания всех членов семьи. Если мы, остановив конфликт с помощью манипуляции, затем не сделаем ничего, чтобы восстановить близкие отношения с ребенком, нам все чаще и чаще придется применять манипулятивные действия (непрерывно внося в них разнообразие, поскольку дети быстро привыкают к тому, что мы делаем). При этом ребенок будет все больше отдаляться от нас, а значит, наращивать количество собственных манипуляций. В какой-то момент наше общение станет напоминать взаимодействие людей, знающих болевые места друг друга и ради выгоды нажимающих на них ногой, чтобы вызвать точечный надежный результат.

Если же мы, напротив, быстро прервав острую конфликтную фазу, потом спокойно проанализируем причины произошедшего и обсудим их с ребенком, польза будет велика и для ребенка, в котором произойдут реальные изменения, и для нас самих. А главное, отношения будут становиться все более доверительными и необходимость применять манипуляции сойдет со временем на нет (только нужно набраться мужества и сил, поскольку это может произойти, когда будет казаться, что силы уже на исходе).

На этом пути нас может подстерегать еще одна опасность: вместо анализа ситуации мы займемся самокопанием и начнем менторски наставлять ребенка. Возможно, это вызовет еще более тяжелые последствия, чем сама примененная манипуляция.

В первой главе этой книги предпринята попытка подробно описать причины конфликтов между детьми и их родителями. Затем перечисляются правила манипуляции. В последующих главах представлены простые методы манипулирования, позволяющие быстро прекратить конфликт и перевести его на рельсы обсуждения проблемы (в другой обстановке и в других условиях). Методы обсуждения также предложены.

Глава 1. Почему нельзя обойти проблему «отцов и детей»?

Не робей перед врагом: лютейший враг человека – он сам.

Козьма Прутков

Есть несколько стратегий воспитания, которые применяет родитель, оказавшись один на один не с воображаемым малышом – розовым бутузом, весело глядящим с пакета памперсов, – а с реальным ребенком, который все время чего-то хочет и требует. Более того, невозможно догадаться, что он требует, особенно если это происходит среди ночи.

Я помню, как когда-то, когда мне было года три-четыре, у меня заболело ухо, и вскочившая полусонная мама накапала в него что-то. А потом стала читать вслух название на бумажке, приклеенной к бутыльку. Она читала сонным голосом и внезапно вскрикнула: она думала, что накапала мне борной кислоты, а на бутыльке было написано «борный спирт». Среди ночи сообразить, что борный спирт – это растворенная в этиловом спирте борная кислота, было невозможно. Она задумалась, а я, не понимая, что происходит, начала вопить: «Вы меня отравили!» Мне жаль мою маму. Сейчас. Дальнейших событий я не помню, но представляю тот кошмар, который испытали мои родители, ожидая моей неминуемой смерти среди ночи, не имея возможности получить чью-то помощь (тогда не было не только мобильных, но и простых телефонов).

Поскольку ребенок внешне выглядит слабым, а область незнания по отношению к нему у взрослых существенно превышает область знания, типичная стратегия большинства молодых родителей состоит в том, чтобы делать то, что делали с ними их собственные родители. Тем более что в это время те самые родители, ставшие бабушками и дедушками, весьма часто находятся рядом.

Вторая стратегия состоит в том, чтобы использовать теоретические принципы воспитания, созданные великими педагогами и описанные в книгах, которые родители тщательно проштудировали, серьезно подойдя к собственной роли будущих воспитателей. Единственное, что они при этом не учли, так это то, что никто из великих педагогов своих детей не воспитывал: у Макаренко их не было, Монтессори была вынуждена отдать ребенка на воспитание в деревню, и он лишь в 21 год познакомился со своей матерью. Великий просветитель Руссо пятерых своих детей сдал в приют. Его самого воспитывали в приюте, и, не изведав домашнего тепла, он искренне полагал, что детям там лучше. У Крупской детей не было. Все остальные великие педагоги были монахами. У Януша Корчака отец страдал шизофренией, поэтому Корчак решил не иметь своих детей (в начале XX столетия евгенические представления еще имели гуманистический смысл).

Поскольку все эти великие люди не имели своих детей, они не вскакивали среди ночи к орущему созданию, пытаясь понять, что происходит, а решали проблемы воспитания в спокойном состоянии бодрствования после полноценного сна, приходя в специальные заведения, где детям не очень-то разрешалось вести себя так, как может позволить уставший от бессонницы и собственного бессилия родитель. Поэтому очень скоро правильные воспитатели, идущие по стопам выдающихся педагогов, оказываются перед теми же проблемами, с которыми уже столкнулась первая группа родителей.

Весьма часто бессонница и тревога ведут к тому, что, когда ребенок успокаивается и крепко засыпает, счастливые родители, наконец-то рухнувшие на кровать, через пять минут вскакивают, чтобы проверить, не умер ли малыш, раз он вдруг замолчал.

Чтобы просто поспать, родители идут на массу ухищрений и компромиссов как с книжными высокими требованиями, так и с собственными высоконравственными представлениями.

Ребенка кладут к маме в постель, перемещая папу в лучшем случае на раскладушку, в худшем – на матрас рядом. При этом родители даже не догадываются, какую мину закладывают в отношения между собой. Ребенок, привыкший спать с мамой, не захочет терять своего удачного положения, и, как только папа соберется лечь на свое законное место, малыш, еще не умеющий произносить